О судьбе этой ленинградки можно писать книги и снимать фильмы. Это женщина, сумевшая и на войне не потерять чуткости и доброты женского сердца, чьей стойкости и отваге мог бы позавидовать любой защитник Отечества. Герой Советского Союза, кавалер орденов имени Андрея Первозванного и Флоренс Найнтингейл – Екатерина Илларионовна Михайлова-Демина.
Родилась в 1926 году. Окончила 2-й ЛМИ, работала научным сотрудником НИИ атомной промышленности. Награждена также медалями «За отвагу», «За освобождение Белграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены» и другими.
22 июня
22 июня 1941 года поезд Москва – Минск отправился по своему обычному расписанию. В нем из Ленинграда в Брест Катя Демина ехала к брату-летчику. Она предвкушала два прекрасных месяца отдыха, а чувство радостного томления и уверенности в прекрасном будущем приятно щекотало внутри. Катя уткнулась лицом в стекло и задремала. Из состояния легкой дремы ее рывком выдернул резкий оглушающий грохот. Раздался скрежет колес, поезд резко затормозил, чемоданы посыпались с верхних полок на головы пассажиров, с разных сторон доносились детский плач и взволнованные голоса взрослых.
И где-то вдалеке раздался еще один хлопок, а потом еще и еще… все ближе и ближе, и невероятный, сводящий с ума грохот вновь заполнил все пространство вокруг. Внезапно до Катиного слуха донеслись слова: «Нас бомбят!!!»
Когда все стихло, люди из вагонов стали с опаской выходить на улицу. Сознание юной девочки навсегда запечатлело, как под обломками гибли взрослые и дети, как по трупу матери полз грудной ребенок, как горели трупы людей, и все вокруг было залито кровью. Позже немногие оставшиеся в живых, собравшись вместе, решили двигаться к ближайшему городу – Смоленску. Четыре дня пути до него тоже никогда не забудутся: матери по летней жаре все это время, не выпуская из рук, несли тела своих детей. Еще тогда Катя решила, что пойдет на фронт.
Детей в армию не берут! Как девчонка оказалась крепче моряков
Ранним утром, когда солнце только-только показалось над горизонтом, а соловьи, словно нехотя, запели над головой, распахнулись двери военкомата. По лакированному полу, среди неприветливых, крашеных стен шла щупленькая девчушка с пустым чемоданчиком в руках.
Дойдя до стола военкома, она остановилась, посмотрела на седоватого мужчину и, нахмурив брови, чуть-чуть неуверенно вымолвила: «Возьмите меня на фронт». Офицер улыбнулся, оглядел девочку и искренне ответил, что детей в армию не берут. Катя весь день просидела у военкомата и к вечеру, в надежде, что военком сменится, вернулась туда.
Но военком не сменился. За столом сидел все тот же седоватый мужчина, среди кучи бумаг и в очках. Надеясь на плохую память офицера, Катя вновь уверенно подошла к нему. Снова: «Хочу на фронт!» Мужчина поднял голову, увидел знакомое лицо, ласково улыбнулся.
– Сколько тебе лет?
– Семнадцать, – соврала Катя.
– Быстро растешь, – усмехнулся офицер, – утром было пятнадцать.
Никакие уговоры не помогли Кате попасть на фронт. И она стала работать в смоленской больнице. С каждым днем раненых становилось все больше. Война приближалась. Иногда тихим утром, выйдя на улицу, когда еще совсем нет прохожих и город погружен в сладкую дремоту, в сонном воздухе можно было почувствовать запах пороха… или это просто казалось.
Таким же утром больницу разбомбили. Больных и раненых эвакуировали. А Катя снова осталась одна, с пустым чемоданом, на улице. Она прекрасно понимала, что возраст добровольца будет вряд ли кого волновать, когда весь этот ужас совсем рядом, а люди не знают, что делать, ее возьмут на фронт.
Так началась война для Кати Михайловой. Война началась с тяжелого автомата и двух сумок за спиной. В одной – противогаз, в другой – медикаменты. Но девушка словно не замечала всех тягот суровой военной жизни. Она быстро свыклась с нелегкой ношей. На поле боя под свист пуль и взрывы гранат маленькая, как мышка, Катя бегала от одного раненого к другому. Она спасала и помогала, ходила в разведку и отбивала атаки врагов.
Под Гжатском Катя была ранена в ногу: три сложнейших перелома, один из которых – открытый. Как только Кате разрешили ходить, она часами стала бродить по улицам солнечного Баку. Мандариновый запах, стоявший теплыми вечерами, словно исходил от тонущего в розовой воде оранжевого солнца, желтые листья, словно ковром усыпавшие тротуары и дороги, однажды привели Катю к дверям военкомата. Она невольно улыбнулась и… пошла туда.
Так Катя попала на санитарный корабль «Красная Москва». На нем доставляли за один рейс около 1500 раненых из Сталинграда в Красноводск. Она и еще несколько девушек-санинструкторов помогали заносить тяжелораненых на корабль. В то время открылось еще одно уникальное качество, на первый взгляд, хрупкой девушки: она спокойно переносила любые качки и штормы, и даже бывалые моряки, порой не всегда твердо стоящие на ногах в такие минуты, дивились необычайной выносливости и доброте Кати.
И женщин тоже…
Через год немецкая армия под Сталинградом была разгромлена, и санитарный корабль, на котором работала Катя, поставили на ремонт. Но Катя не могла ждать победу, сложа руки. Она узнала, что в Баку из добровольцев формируют 369-й батальон морской пехоты для Азовской военной флотилии. Катя пошла к комбату, но тут же встретила резкий отказ: «Женщин не берем!» Тогда девушка написала письмо в московское правительство: «…я воевала под Ельней, Сталинградом, под Гжатском, была ранена, целый год проплавала на кораблях, доставляя раненых в госпитали, меня не укачивает. Сейчас в Баку формируется батальон из добровольцев-моряков, пошлите меня туда! Ваше доверие оправдаю…» Через три недели пришел ответ: «Взять».
Радости Кати не было предела, но моряки, те, с которыми она должна была бок о бок воевать, встретили ее совсем не дружелюбно. Всем казалось, что это была издевка начальства. Девушка? В морской пехоте? Кто-то из моряков, стремясь подчеркнуть отнюдь не волевое телосложение маленькой девушки, прозвал ее «шмакодявка». Но совсем скоро Катя всех сумела переубедить.
Перед отправкой на фронт батальону предстоял 50-километровый марш-бросок по палящей кавказской жаре, часть пути им всем предстояло пройти в противогазах, при полном обмундировании. Не все солдаты выдерживали этот путь, а Катя шагала всю дорогу, не выбившись из строя ни разу, постоянно подбадривая солдат, не свалившись от солнечного удара и не натерев ноги. Никто из окружающих и представить не мог, как тяжело давался этой девушке каждый ее шаг. Катя никак не могла взять в толк, как годичное ранение все еще давало о себе знать? Нога распухла, при каждом движении тела темнело в глазах, но девушка весело шагала и улыбалась.
Боевое крещение 369-го батальона на море, вблизи маленького острова Темрюк – маленькое сражение с большими потерями. Немцы яростно отбивались, наши так же неистово наступали. За этот первый бой моряки потеряли столько товарищей, сколько не потеряли за все годы войны. За это сражение Екатерина Илларионовна Михайлова-Демина награждена медалью «За отвагу».
> > > Читайте также: Педиатрический университет во время блокады < < <
Катюша
Потом была Керчь. Маленький, отвоеванный практически в рукопашную кусочек земли. Батальон, отрезанный от всего мира, несколько суток сидел в здании, словно в заложниках. Им с «У-2» наши сбрасывали консервы и сухари. Единственный колодец, один – и для немцев, и для русских – на нейтральной территории. Немцы знали, что у десантников есть девушка, даже знали, как ее зовут, и вечерами, в часы затишья они высовывались из окопов и кричали: «Рус матрос! Рус Иван! Покажи Катюша! Стрелять – нет!» Тогда Катя брала ведра, по полю шла к колодцу, а немцы ликовали и играли на губной гармошке «Катюшу». Катя ходила так несколько раз, пока не набирала достаточно воды.
– Катя! Вернись! Убьют! – кричали ее товарищи.
А немцы кричали что-то на своем, пели «Катюшу» и… ведь не стреляли же!
Потом – освободительный поход по Дунаю. У Екатерины Илларионовны к воспоминаниям – медали: «За освобождение Белграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены»… Но в памяти навсегда остался штурм крепости Илок, в декабре 1944 года.
«Шмакодявка» – Герой Советского Союза
Крепость Илок стоит на высокой горе над Дунаем, в районе югославского города Вуковар. Так как брать его надо было с суши, задача десанта была отвлечь силы врага на себя со стороны воды. Их должны были высадить на маленький островок вблизи крепости. Но Дунай к тому времени разлился, и никто, совершенно никто, этого не предполагал. Когда десантников на катерах привезли к месту их дальнейшей дислокации, оказалось, что островок затопило, и вместо него над водой только лишь чуть торчат макушки деревьев.
Менять весь ход боевых действий, всю тактику, с таким трудом разработанную, времени не было. Полусотне десантников, и Кате Михайловой в их числе, ничего не оставалось делать, как только расположиться на ветках деревьев. Они открыли огонь, отвлекая внимание противника на себя.
Немцы всполошись – еще бы! Ведь маленький островок совсем рядом с крепостью! А десантники, как яблоки в урожайный год, висели на ветках деревьев. На морпехов посыпались мины, пули. Пехота врага на резиновых шлюпках подплыла ближе, окружила и стала что есть силы стрелять из пулеметов. Тут же появились раненые, тут же появились убитые. Кате в первые минуты боя пуля пробила руку, немец целился в сердце девушке, но промахнулся и попал в плечевую артерию, но она не обратила на это внимания – наскоро перетянула ее бинтом и нырнула в воду за тонущим раненым товарищем.
По холодной воде, стоя в ней то по пояс, то по горло, Катя переходила от дерева к дереву, доставала своих товарищей, перевязывала раны, привязывала их, обессиленных, потерявших сознание морпехов, к деревьям то ремнями, то бинтами.
Через два часа ожесточенного боя осталось только 13 боеспособных солдат, да и те – раненые. Боеприпасы подходили к концу, бинты – тоже. Положение было критическим. Наверное, это первый раз в жизни признала неунывающая Катя. Она чувствовала, как собственные силы ее медленно покидают, но она собрала всю силу воли в кулак и продолжала сражаться.
Крики «Ура!» и яркие вспышки на суше, словно во сне. В это уже и не верилось. Воспользовавшись тем, что все внимание и главные силы врага направлены на маленький, затопленный островок, наша и югославская пехота взяли Илок с суши.
Катя потеряла сознание. Ее, ту, что совсем недавно дразнили «шмакодявка», на руках крепкие мужики-морпехи несли на катер. Ее, любимую и уважаемую, со слезами на глазах десантники отправили в тыловой госпиталь моряков в Измаил.
Вена для Кати стала переломным моментом в жизни. В тот небольшой промежуток времени, что она там находилась, Катя не только помогала раненым и ухаживала за ними, но и приняла роды. Именно в Вене она дала себе обещание, что, если останется жива, станет врачом и будет «стоять на страже здоровья трудящихся, как часовой на посту». И сдержала его.
После войны Катя вернулась в Ленинград. Дом ее на Садовой улице в блокаду был разрушен. Увидев груды кирпичей на месте родных стен, она впервые за годы войны заплакала. Мужчина, проходивший мимо, бросил девушке: «Не плачь, мальчик, сейчас всем тяжело…» И, действительно, было очень тяжело, ведь сестра Катюши погибла на фронте, брат-летчик пал смертью храбрых в последние дни войны, и она осталась совсем одна.
За бой под Илоком Катя Михайлова была представлена к званию Героя Советского Союза. В наградном листе было написано приблизительно так: «Главстаршина Екатерина Михайлова, будучи сама ранена, стояла по горло в воде, участвовала в бою и оказывала помощь другим раненым». В наградном отделе такое послание сочли явным вымыслом и вернули представление в штаб флотилии. И лишь через 45 лет, в 1990 году, Екатерина Илларионовна была удостоена этого высшего воинского отличия.
А несколько лет назад Е. И. Михайловой-Деминой вручили орден Андрея Первозванного, которым, кроме нее, награждены только две женщины в России: Людмила Зыкина и Александра Пахмутова. Кроме того, она стала обладательницей ордена «За милосердие» – ордена имени Флоренс Найнтингейл.
Ольга Дорохова